Фортуне де Буагобей - Дело Мотапана
Куртомер встал и, к величайшему изумлению делопроизводителя, который привык видеть его спокойным, начал с волнением ходить по комнате. Маркиза де Вервен не могла рассердиться на него за то, что он взялся за следствие, потому как другой, быть может, допрашивал бы Жюльена более пристрастно. Но, какое бы решение он ни принял, он сначала должен узнать все подробности предстоящего дела.
— Позовите комиссара, — сказал Куртомер делопроизводителю, и тот вышел, чтобы передать приказ дежурному, но в коридоре увидел комиссара и позвал его.
Следователь заметил, что комиссар смущен. «Неужели он уже знает, что я знаком с обвиняемым?» — недоумевал Адриан.
— Я позвал вас, чтобы узнать подробности вчерашнего ареста, — обратился он к комиссару.
— А я пришел сообщить вам о них, — ответил тот. — Я думал, что вы пожелаете расспросить меня об этом деле, и хотя все обстоятельства указаны в протоколе…
— Я еще не читал бумаги. Я только увидел имя обвиняемого.
— Имя очень уважаемое… к несчастью.
— Кому была подана жалоба?
— Прямо в суд. В шесть часов я получил приказ арестовать виконта Жюльена де ля Кальпренеда. Я немедленно отправился на квартиру, но там его не нашел. Я разыскивал его весь вечер. Места, где его можно застать, были указаны истцом…
— Каким-то Мотапаном, кажется?
— Да. Это хозяин дома, где живет семейство Кальпренедов… Мотапан тоже там живет и…
— Что же у него украли?
— Ожерелье, очень дорогое.
— И он подозревает своих жильцов?
— Да, и в первую очередь того молодого человека, которого я арестовал.
— Чем он обосновал свое обвинение?
— Одним чрезвычайным обстоятельством, которое кажется мне очень серьезным и которое показалось таковым и суду, потому-то и не дождались вашего приказа. Дело не терпело отлагательств: истец заявил, что виконт де ля Кальпренед, вероятно, уедет за границу.
— Это только предположение! Но вернемся к обстоятельствам, заставившим прокурора отдать приказ об аресте.
— Некий Дутрлез, жилец того же дома, вернувшись после полуночи, наткнулся на лестнице на какого-то человека и вступил с ним в борьбу. Один из камней ожерелья, которое тот держал в руке, остался у Дутрлеза. На другой день он показал этот камень Мотапану, и тот узнал его.
— Узнал камень? Очень хорошо. А свидетель узнал обвиняемого?
— Нет. Лестница не была освещена. Он слышал, как виконт де ля Кальпренед вошел в квартиру, занимаемую графом де ля Кальпренедом, его отцом.
— Это не доказательство.
— Конечно! Но это повод к подозрению.
— Если бы не это подозрение, было бы странно, что арестовали виконта де ля Кальпренеда, — заметил следователь. — Вы допрашивали этого молодого человека? Каково ваше мнение?
— Сначала я думал, что он не виновен. Он нисколько не смутился, когда я объявил, что пришел его арестовать, и не пытался оправдаться; он даже говорил со мной свысока. Обычно виновные себя так не ведут. Но я изменил свое мнение, когда мы ехали из клуба в префектуру… Я забыл сказать, что арестовал его в клубе.
— Вы выбрали неподходящее место, — сказал Куртомер. — Виконт де ля Кальпренед принадлежит к прекрасному семейству… и вам не следовало допускать огласки.
— Огласки не было. Я вызвал его в приемную. Он пришел и сначала не хотел ехать, но потом добровольно сел в фиакр.
— И в этом фиакре вы перестали верить в его невиновность. Почему?
— Он рассказал, что выиграл восемнадцать тысяч в рулетку. Когда по приезде в тюрьму его обыскали, в его бумажнике нашли шесть тысяч шестьсот франков банковскими билетами — он истратил одиннадцать тысяч, которые был должен.
— Кому?
— Пять тысяч в кассу клуба, а шесть тысяч — какому-то господину, выигравшему у него. Доставив его в тюрьму, я проверил эти сведения, осторожно расспросив управляющего клубом. Однако и сам обвиняемый не скрывал этого.
— Так вы думаете, что эти деньги…
— Получены от продажи ожерелья, украденного у Мотапана. Накануне у этого молодого человека не было ни франка. Его собирались исключить из членов клуба за неуплаченные долги. А на другой день он сорит деньгами. Откуда он их взял? Рулетка запрещена, а заведений, где за несколько часов можно выиграть большие суммы, очень мало. Поэтому я в это не верю. Впрочем, показания обвиняемого легко проверить. Он дал мне адрес — улица Роше, дом девяносто девять.
— Вы уже были там?
— Нет еще. Обвиняемый назвал его в половине двенадцатого ночи. Потом… я ждал ваших приказаний.
— Отправляйтесь туда и привезите людей, которые его содержат. Я хочу сегодня же взять у них показания…
— Хорошо. Позвольте, однако, прежде сообщить вам об одном важном обстоятельстве…
— О каком? — с нетерпением спросил следователь.
— Обвиняемый вышел ко мне с одним из своих друзей, — неуверенно сказал комиссар.
— И вы при нем заговорили об аресте?
— Пришлось. Виконт де ля Кальпренед не хотел оставаться со мной наедине. Впрочем, я не пожалел. Его друг вместе со мной стал уговаривать молодого человека ехать. Без него я бы ничего не добился. И я позволил ему сесть в карету, в которой вез обвиняемого в тюрьму.
— Вам не следовало этого делать!
— Знаю. Но его друг назвал мне свое имя.
— Что мне до его имени? — раздраженно воскликнул следователь.
— Он сказал, — робко продолжал комиссар, — что его зовут Жак де Куртомер.
— Мой брат!
— Точно так! В то время я еще не знал, что следствие поручено вам. Я узнал сегодня и пришел сообщить вам об этом…
— Благодарю, — пробормотал смущенный следователь.
Неужели его брат настолько дружен с Жюльеном де ля Кальпренедом, что готов скомпрометировать себя? И как поступить теперь, когда комиссар и делопроизводитель знают, что подсудимый знаком с Жаком де Куртомером? После некоторого размышления Адриан решил, что именно поэтому не должен отступать: что подумают о нем его подчиненные, если он откажется от следствия?
— Мой брат посещает тот же клуб, что и виконт де ля Кальпренед, — сказал он без колебаний. — Он мог проявить к нему участие, но никогда не был его другом.
— О да! Конечно, ваш брат сделал для этого молодого человека все, что только можно было сделать… Но по дороге он держался с ним не более чем вежливо, и я понял, что он вовсе не уверен в его невиновности, — добавил комиссар.
— Мне нет никакого дела до мнения моего брата, и я немедленно допрошу обвиняемого. Велите его привести, а потом отправляйтесь на улицу Роше и привезите сюда человека, содержащего игорный дом. Я хочу выслушать его сегодня же. Я также допрошу истца и этого Дутрлеза. Соберите о них сведения и сообщите мне. Богамон, — обратился следователь к делопроизводителю, — выпишите повестки.
